Юмористический рассказ:
"Стрекоза и муравей”
Владимир Печенкин
Попрыгунья Стрекоза Лето красное пропела....
И.А.Крылов
Нет, Стрекоза, конечно, не соловей, какие уж от нее песни. Но она умела так трогательно потрепетать где надо крылышками и так тихонько и интимно напищать кое-что кое-кому на ушко, что ее все привыкли считать общественной деятельницей. И в самом деле, разве это не общественная деятельность — разносить по тихим заводям если не песни, так басни. Букашки с трепетом внимали Стрекозе, сверчки, даже самые певчие, смотрели на нее снизу вверх, солидные жуки прислушивались к ее мнению и важно шевелили усами, а это уже вызывало всеобщее к ней почтение. В общем, лето красное она, так сказать, пропела.
Но даже самое красное и удачно пропетое лето сменяется, к сожалению, осенним ненастьем, а там и зима катит в глаза. Помертвело чисто поле, как сказал И. А. Крылов.
Чисто поле бог с ним, Стрекозе его не пахать, у нее совсем иное поле деятельности. Худо, что с возрастом уж не так энергично трепещут крылышки, голос стал хриповат, сверчки от рук, от лапок отбиваются и, что всего обиднее, жукам местного значения поднадоело ее жужжание: Пока еще слушают, но уж и усом не поведут. Разве можно заниматься общественной деятельностью в такой прохладной атмосфере!
Приуныла Стрекоза. Потащилась в райсобес. И надобно ж беде случиться: повстречала тут знакомого Муравья. Хотела мимо порхнуть, будто не заметила, а он обрадовался, нахал такой, лапку протягивает:
— Привет, Стрекозушка! Что, и тебя холода загнали сюда? Вот и дожили мы с тобой до пенсии по старости...
— Фи, что за намеки даме цветущего возраста!
— Да я не в обиду. А к тому, что вот я всю жизнь в муравейнике трудился в поте лица, зато и пенсию насчитали максимальную. Говорил тебе еще весной: устраивайся, Стрекоза, на работу, трудись. Но ты лето красное пропела, и выйдет тебе пенсия с кузнечиковый носик...
Стрекоза надменно вскинула головку, глаза ее блеснули ехидным вдохновением, как, бывало, в прежние погожие дни.
— Ты там вкалывал? Ха-ха! А моя пенсия персональная, больше твоей: я все лето числилась рабочей пчелой четвертого разряда. Надо уметь жужжать, эх ты, козявка!
Мораль сей басни: давайте на всякий случай уважать бездельников — неизвестно ведь, какой у них чин по штатному расписанию.
